13:31 Сценки 9 мая День Победы 2013 | |
|
Основой сценария являются письма, стихи и песни участников ВОВ, многие из которых не дожили до Победы. Возможно, они помогут лучше понять и самих ветеранов, и великий праздник «со слезами на глазах». Вовремя чтения стихов желательна проекция портретов их авторов с годами жизни или написания стихотворения на экран на заднике сцены.
Участвуют 5 девушек и 5 юношей. Танцевальная площадка. Танцуют девочки в светлых платьях, мальчики в белых рубашках, 5 пар. Шутки. Смех. Звучит фокстрот «Рио-Рита» (слова Геннадия Шпаликова, музыка Сергея Никитина). Городок провинциальный, летняя жара, На площадке танцевальной музыка с утра. «Рио-Рита», «Рио-Рита», вертится фокстрот, На площадке танцевальной сорок первый год. Ничего, что немцы в Польше, но сильна страна, Через месяц и не больше кончится война. «Рио-Рита», «Рио-Рита», вертится фокстрот, На площадке танцевальной сорок первый год. Городок провинциальный, летняя жара, На площадке танцевальной музыка с утра. «Рио-Рита», «Рио-Рита», соло на трубе, Шевелюра не обрита, ноги при себе. Ничего, что немцы в Польше, но сильна страна, Через месяц и не больше кончится война. «Рио-Рита», «Рио-Рита», вертится фокстрот, На площадке танцевальной сорок первый год. Резко прерывается музыка. Все пары застывают. Звучит 1-й куплет и припев песни «Священная война» (слова В. Лебедева-Кумача, музыка А. В. Александрова). Вставай, страна огромная, Вставай на смертный бой. С фашистской силой темною, С проклятою ордой! Припев: Пусть ярость благородная Вскипает, как волна! Идет война народная, Священная война! Дальше картинки замедленного немого кино. Работает мерцающий фонарь. Пары распадаются. Юноши берут вещмешки, прощаются и уходят. Девушки одеваются в тёмное: платки, кофты, телогрейки. Они с грустью и тревогой смотрят вслед уходящим солдатам. Гаснет свет. Звучат пулеметные очереди. Рокот самолетов. Взрывы и выстрелы. Первая девушка (читает стихотворение Анны Ахматовой «Клятва», написанное в июле 1941 года в городе Ленинграде). И та, что сегодня прощается с милым, Пусть боль свою в силу она переплавит. Мы детям клянемся, клянемся могилам. Что нас покориться никто не заставит. Выходит первый юноша в солдатской форме. Он берет гитару и поет «Жди меня» (слова К. Симонова, музыка М. Влантера). А на заднем плане в луче света первая девушка заклеивает окна бумажными крестами. Первый юноша. Жди меня, и я вернусь, Только очень жди. Жди, когда наводят грусть Желтые дожди; Жди, когда снега метут; Жди, когда жара. Жди, когда других не ждут, Позабыв вчера. Жди, когда из дальних мест Писем не придет. Жди, когда уж надоест Всем, кто вместе ждет. Жди меня, и я вернусь, Не желай добра Всем, кто знает наизусть, Что забыть пора. Пусть поверят сын и мать В то, что нет меня. Пусть друзья устанут ждать, Сядут у огня, Выпьют горькое вино На помин души… Жди — и с ними заодно Выпить не спеши. Жди меня, и я вернусь Всем смертям назло. Кто не ждал меня, тот пусть Скажет: «Повезло». Не понять, не ждавшим, им, Как среди огня Ожиданием своим Ты спасла меня. Как я выжил — будем знать Только мы с тобой. Просто, ты умела ждать, Как никто другой. Через зал натянуты нити, по которым передвигаются солдатские письма-треугольники. На первом плане сцены появляется вторая девушка. Она снимает письмо и начинает читать его. В глубине сцены в свете луча появляется второй юноша и подхватывает чтение письма. Вторая девушка. 25 октября 1941 года. «Здравствуй, моя Варя! Нет, не встретимся мы с тобой. Никогда я не прожил бы жизнь так, если бы не ты, Варя. Ты помогала мне всегда: на Халхин - Голе и здесь. Наверное, все-таки, кто любит, тот добрее к людям. Спасибо тебе, родная! Человек стареет, а небо вечно молодое, как твои глаза, в которые только смотреть да любоваться. Они никогда не постареют, не поблекнут. Второй юноша. Пройдет время, люди залечат раны, люди построят новые города, вырастят новые сады. Наступит другая жизнь, другие песни будут петь. Но никогда не забывайте песню про нас, про трех танкистов. У тебя будут расти красивые дети, ты еще будешь любить. А я счастлив, что ухожу от вас с великой любовью к тебе. Твой Иван Колосов». Они уходят. На первом плане сцены появляется третья девушка. Она снимает письмо и начинает читать его. В глубине сцены в свете луча появляется третий юноша и подхватывает чтение письма. Третья девушка. 7 декабря 1941 года. «Дорогая Маша! Вот я и на фронте. Уже слышу стрельбу в соседнем лесочке. Там наши моряки отбивают очередную атаку фашистов. Враг настойчиво рвется вперед. Но ты поверь мне, Москву мы не отдадим ни за что. Разгром врага под Москвой неминуем. Это будет началом его полного разгрома. Перед нами стоит благородная задача — очистить советскую землю от фашистских варваров, чтобы наши дети — будущее нашей Родины — жили спокойно и не знали, что такое война. Я уверен в нашей победе. Мне скоро выпадет счастье бить врага. Третий юноша. Дорогая жена! Помни: в этой битве я либо буду героем, либо погибну за великое дело нашего народа. Целую, твой Георгий». Они уходят. На первом плане сцены появляется четвертая девушка, тоже снимает письмо и начинает читать его. В глубине сцены в свете луча появляется четвертый юноша и подхватывает чтение письма. Четвертая девушка. 1 мая 1942 года. «Боевой первомайский привет! Дорогие Фаинушка и Алюсик! За последнее время получил шесть писем от вас, вот это праздник! Вообще письма получаю очень редко, в связи с особыми условиями работы, но зато сразу пачками… Сейчас нахожусь на территории Ленинградской области, в «гостях» у «фрицев», живу с ними «дружно», знаем и ненавидим друг друга от всей души: они— за «беспокойную жизнь», ну а мы за все: за кровь, за муки, за издевательства. То, что ты читаешь в газетах или слышишь по радио, — это ничто в сравнении с тем, что видим почти ежедневно мы … Четвертый юноша. Я здоров душой и телом, желаю и надеюсь, что и у вас в этом отношении обстоит все благополучно. Беспокоит только вопрос с питанием у вас. Ведь я знаю, что с этим сейчас трудновато… Пока писать больше нечего. Постарайся связаться с мамой. Крепко целую. Твой Шура». Они уходят. На первом плане сцены появляется пятая девушка, тоже берет и читает письмо. В глубине сцены в свете луча появляется пятый юноша и подхватывает чтение письма. Пятая девушка. 1 февраля 1943 года. «Дорогая Лида! Только что кончилось комсомольское собрание. Почистил автомат, покушал. Комбат говорит: «Отдыхайте лучше, завтра бой». Я не могу уснуть. В окопном блиндаже нас шесть человек, седьмой на посту. Пятеро уже спят, а я сижу возле печурки при свете гасилки и пишу это письмо. Завтра, как встанем, передам его связному. Интересно знать, что-то ты поделываешь сейчас? У нас на фронте как стемнеет немного, так и ночь. А у вас в тылу — электрический свет. Поди, ложитесь спать часов в двенадцать. Я часто вспоминаю тебя, Лида, много думаю о тебе. Вот и сейчас хочется поговорить с тобой обо всем, что чувствую, что переживаю… Пятый юноша. Лида, я видел, как умирали мои товарищи. А сегодня комбат рассказал случай, как погиб один генерал, погиб, стоя лицом на запад. Я люблю жизнь, хочу жить, но фронт такая штука, что вот живешь, живешь — и вдруг пуля или осколок ставят точку в конце твоей жизни. Но если мне суждено погибнуть, я хотел бы умереть так, как этот генерал: в бою и лицом на запад. Александр». (Матросов) Они уходят. На первом плане сцены появляется первая девушка. Звучит еще одно письмо. В глубине сцены в свете луча появляется первый юноша и подхватывает чтение письма. Первая девушка. 19 сентября 1943 года. «Привет, Вера! Сегодня ночью я получил из Москвы поздравительную телеграмму от командующего, в которой меня извещают, что мне присвоено высокое звание Героя Советского Союза! Первый юноша. Не буду скрывать того, что я сегодня рад, как никогда! Чем выше награда, тем труднее она достается, вот поэтому-то я и еще больше торжествую. Видно, что я неплохо дрался и дерусь за свободную Советскую Родину. И в дальнейшем буду бить, жечь фашистов так, как подобает герою! Привет всем моим друзьям и знакомым. Желаю вам всего наилучшего. Крепко жму руки, ждите в гости. Ваш Гриша». Они уходят. На сцене появляется вторая девушка (почтальон с пустой, но очень тяжелой сумкой) и устало садится на краю сцены. Из-за сцены второй юноша поет вопросы (две первые строки куплета) из песни «Почтальонка» (слова Д. А.Сухарева, музыка С. Никитина), а девушка отвечает. Второй юноша. Почтальонка! Почтальонка! Тяжела ль тебе сума? Вторая девушка. Тяжела моя сума. Тяжела моя сума. Все газеты да газеты. Дотащу ли их сама? Дотащу ли их сама? Тяжела моя сума! Второй юноша. Почтальонка! Почтальонка! Далеко ль тебе тащить? Вторая девушка. Тяжела моя сума. Тяжела моя сума. Все журналы да журналы. Дотащу ли их сама? Дотащу ли их сама? Тяжела моя сума! Второй юноша. Почтальонка! Почтальонка! Обошла ли все дома? Вторая девушка. Обошла я все дома. Обошла я все дома. Разнесла газеты, письма. Тяжела моя сума! Обошла я все дома. Тяжела моя сума! Второй юноша. Почтальонка! Почтальонка! А ты снимай свою суму! Вторая девушка. Не могу снимать суму! Не могу снимать суму! Там на донце похоронка. Не могу читать, кому. Не могу читать, кому. Похоронка! Похоронка! Серый камень на груди. Серый камень на груди. Стопудовый на груди. Стопудовый на груди. Говорила баба Настя: «В почтальонки не ходи!» Второй юноша. Почтальонка! Почтальонка! Она уходит. Появляется третья девушка. Они снимает с нити похоронку. Плачет. Подруги (четвертая и пятая девушки) ее обнимают и пытаются утешить. Они замирают в глубине сцены. На сцену выходит первая девушка и читает стихотворение Булата Окуджавы «Вдова», написанное им в 1946 году. Первая девушка. Он не писал с передовой, она — совсем подросток — звалась соломенной вдовой, сперва — соломенной вдовой, потом — вдовою просто. Под скрип сапог, под стук колес война ее водила, и было как-то не до слез, не до раздумий было. Лежит в шкатулке медальон убитого солдата. Давно в гражданке батальон, где он служил когда-то. Но так устроено уже: не сохнет лист весенний, не верят вдовы в смерть мужей и ждут их возвращений. Не то чтоб в даль дорог глядят с надеждою на чудо, что, мол, вернется он назад, что вот придет домой солдат неведомо откуда. А просто, бед приняв сполна, их взгляду нет границы, и в нем такая глубина, что голова кружится. Как будто им глаза даны, чтобы глазами теми всем не вернувшимся с войны глядеть на мир весенний. На несколько секунд гаснет свет. Снова звучит фокстрот «Рио-Рита». В комнате с заклеенными окнами 5 девушек. На столе черный хлеб, колотый сахар и спирт. Две девушки танцуют. Городок провинциальный, летняя жара, На площадке танцевальной музыка с утра. «Рио-Рита», «Рио-Рита», вертится фокстрот, На площадке танцевальной сорок третий год. Свет приглушается. Девушки замирают. Выходят юноши (первый, второй, четвертый, пятый). Лучи света падают вначале на первого юношу и его девушку. Он одет в военную форму, в руках гитара. Юноша поет песню «Моя любимая». Стихи к этой песне на музыку Максима Блантера были написаны Евгением Долматовским в 1941году. Первый юноша. Я уходил тогда в поход, В далекие края. Платком взмахнула у ворот Моя любимая. Второй стрелковый храбрый взвод Теперь моя семья. Поклон-привет тебе он шлет, Моя любимая. Чтоб все мечты мои сбылись В походах и боях, Издалека мне улыбнись, Моя любимая. В кармане маленьком моем Есть карточка твоя — Так, значит, мы всегда вдвоем, Моя любимая. Лучи света перемещаются на второго юношу и его девушку. Одетый, как партизан, он берет гармонь и поет песню «Темная ночь» (слова В. Агапова, музыка Н. Богословского). Второй юноша. Темная ночь, только пули свистят по степи, Только ветер гудит в проводах, тускло звезды мерцают. В темную ночь ты, любимая, знаю, не спишь, И у детской кроватки тайком ты слезу утираешь. Как я люблю глубину твоих ласковых глаз, Как я хочу к ним прижаться сейчас губами! Темная ночь разделяет, любимая, нас, И тревожная черная степь пролегла между нами. Верю в тебя, в дорогую подругу мою. Эта вера от пули меня темной ночью хранила… Радостно мне, я спокоен в смертельном бою, Знаю, встретишь с любовью меня, что б со мной ни случилось… Смерть не страшна, с ней не раз мы встречались в степи. Вот и сейчас надо мною она кружится… Ты меня ждешь и у детской кроватки не спишь, И поэтому, знаю, со мной ничего не случится! В луче света на сцене табуретка и третья девушка. На табуретке солдатская пилотка, пачка писем, стакан водки, накрытый куском черного хлеба. Звучит стихотворение Сергея Орлова, написанное в июне 1944 года. Четвертый юноша (из-за сцены). Его зарыли в шар земной, А был он лишь солдат, Всего, друзья, солдат простой, Без званий и наград. Ему как мавзолей земля — На миллион веков, И Млечные Пути пылят Вокруг него с боков. На рыжих скатах тучи спят, Метелицы метут, Грома тяжелые гремят, Ветра разбег берут. Давным-давно окончен бой… Руками всех друзей Положен парень в шар земной, Как будто в мавзолей… Прожектор освещает на сцене четвертого юношу и его девушку. Он одет в полосатую робу и читает стихотворение «Гайка» Григория Любшина, которое было написано в 1943 году в концлагере Ней-Браденбург. Четвертый юноша. Бейте, бейте шомполами, — Все равно не закричу! На решетке, сжав зубами, Гайку ржавую верчу, На свободе быть хочу! Вот она, друзья, смотрите! До нее подать рукой, И я знаю, как мне выйти В мир из камеры сырой, Хоть и смотрит часовой. Смотрит, грубо окликая, С вышки пули сыплет вниз. Есть ли сила в нем такая Задержать меня — не знаю, Я ведь гайку перегрыз. Гаснет свет. Действие меняется. Землянка. Немое кино. Встречаются два друга (первый и второй юноши). Они вспоминают и выпивают. На столе свеча, черный хлеб и спирт. Звучит фокстрот «Рио-Рита». Городок провинциальный, летняя жара, На площадке танцевальной музыка с утра. «Рио-Рита», «Рио-Рита», вертится фокстрот, На площадке танцевальной сорок третий год. Луч освещает первого юношу. Он берет гармонь и поет песню «В землянке»(слова А. Суркова, музыка К. Листова). Первый юноша. Бьется в тесной печурке огонь, На поленьях смола, как слеза. И поет мне в землянке гармонь Про улыбку твою и глаза. Про тебя мне шептали кусты В белоснежных полях под Москвой. Я хочу, чтобы слышала ты, Как тоскует мой голос живой. Ты сейчас далеко-далеко, Между нами снега и снега… До тебя мне дойти нелегко, А до смерти — четыре шага. Пой, гармоника, вьюге назло, Заплутавшее счастье зови. Мне в холодной землянке тепло От моей негасимой любви. Свет приглушается. Юноши замирают. В глубине сцены, появляется первая девушка. Она на крыше дома гасит «бомбы-зажигалки» под рокот самолетов, взрывов и воздушной тревоги. После налета девушка возвращается домой, снимает пальто (под пальто белый халат), пытается разуться и засыпает на стуле. Луч освещает вторую девушку и второго юношу. Она в тюрьме пишет письмо и начинает читать его вслух. Вторая девушка. «Боря, нас ночью убьют; поганые чувствуют, что им скоро конец. Я им в лицо сказала, что наша возьмет. Боря, ты меня прости, что я тебя огорчила. Знаешь, не всегда так говоришь и делаешь, как хочется, а я тебя так люблю, так люблю, что не умею сказать. Боря, я сейчас прижалась бы к тебе, и ничего мне нестрашно, пусть ведут. Вчера, когда очень били, я про себя повторяла: «Боренька», — а им ничего не сказала — не хочу, чтобы они слышали твое имя. Боренька, ты прощай, спасибо тебе за все. Приближается черная, страшная минута! Все тело изувечено — ни рук, ни ног… Но умираю молча. Страшно умирать в 22года. Как хотелось жить! Во имя жизни будущих после нас людей, во имя тебя, Родина, уходим мы… Расцветай, будь прекрасна, родимая, и прощай. Твоя Паша». Второй юноша плачет. Прожектор освещает на табуретке медицинскую сумку, пилотку, пачку писем, стакан водки, накрытый куском черного хлеба. Третий юноша читает стихотворение Мусы Джалиля «Смерть девушки», написанное поэтом в апреле 1942 года. Третий юноша (голос из темноты). Сто раненых она спасла одна И вынесла из огневого шквала, Водою напоила их она, И раны их сама забинтовала. Под ливнем раскаленного свинца Она ползла, ползла без остановки И, раненого подобрав бойца, Не забывала о его винтовке. Но вот в сто первый раз, в последний раз Ее сразил осколок мины лютой… Склонился шелк знамен в печальный час, И кровь ее пылала в них как будто. Вот на носилках девушка лежит. Играет ветер прядкой золотистой. Как облачко, что солнце скрыть спешит, Ресницы затенили взор лучистый. Спокойная улыбка на её губах, Изогнуты спокойно брови. Она как будто впала в забытье, Беседу оборвав на полуслове. Сто жизней молодая жизнь зажгла И вдруг сама погасла в час кровавый… Но сто сердец на славные дела Ее посмертной вдохновятся славой. Погасла, не успев расцвесть, весна. Но, как заря рождает день, сгорая, Врагу погибель принеся, она Бессмертною осталась, умирая. Луч прожектора освещает пятого юношу. Пятый юноша. 19.07.42 в районе Новочеркасска был сбит наш штурмовик, на котором корреспондент газеты «Красная звезда» Вилкомир выполнял обязанности стрелка - радиста. Это стихотворение Леонид Вилкомир написал в 1941 году. Мы победим. Мои — слова, Моя — над миром синева, Мои — деревья и кусты, Мои — сомненья и мечты. Пусть на дыбы встает земля, Вопит и злобствует, и гонит — Меня к своим ногам не склонит, Как в бурю — мачты корабля. Я буду жить, как я хочу: Свободной птицею взлечу, Глазам открою высоту, В ногах травою прорасту, В пустынях разольюсь водой, В морях затрепещу звездой, В горах дорогой пробегу. Я — человек, я — все смогу! Гаснет свет. На сцену выходят все десять человек. Они исполняется песню «Журавли» (слова Р. Гамзатова, перевод Н. Гребнева, музыка Я. Френкеля). Вовремя песни юноши и девушки зажигают свечи. Мне кажется порою, что солдаты, С кровавых не пришедшие полей, Не в землю нашу полегли когда-то, А превратились в белых журавлей. Они до сей поры с времен тех дальних Летят и подают нам голоса. Не потому ль так часто и печально Мы замолкаем, глядя в небеса? Летит, летит по небу клин усталый, Летит в тумане на исходе дня. И в том строю есть промежуток малый, Быть может, это место для меня. Настанет день, и с журавлиной стаей Я поплыву в такой же сизой мгле, Из-под небес по-птичьи окликая Всех вас, кого оставил на земле. Мне кажется порою, что солдаты, С кровавых не пришедшие полей, Не в землю нашу полегли когда-то, А превратились в белых журавлей. Звучит сообщение Советского Информбюро об окончании войны. Первый юноша читает стихотворение Владимира Карпенко «2 мая 1945 года в Берлине, которое было написано им в 1945 году. Еще невнятна тишина, Еще в патронниках патроны, И по привычке старшина Бежит, пригнувшись, к батальону. Еще косится автомат На окон черные подвалы, Еще «цивильные» дрожат И не выходят из подвалов. И, тишиною потрясен, Солдат, открывший миру двери, Не верит в день, в который он Четыре долгих года верил. Гаснет свет. Салют. Световые эффекты. Звучит фокстрот. Всходит солнце. На танцевальной площадке пятая девушка играет фокстрот «Рио-Рита» на гармони. Две девушки танцуют (первая и четвертая). Появляется первый юноша (в орденах). Пара девушек распадается, первая девушка начинает кружить с первым юношей. Четвертая девушка садится на край сцены. Городок провинциальный, летняя жара, На площадке танцевальной музыка с утра. «Рио-Рита», «Рио-Рита», вертится фокстрот, На площадке танцевальной сорок пятый год. Танцующие замирают. Четвертая девушка встает и читает стихотворение Булата Окуджавы «До свидания, мальчики», которое было написано поэтом в 1958 году. Четвертая девушка. Ах, война, что ж ты сделала, подлая: стали тихими наши дворы, наши мальчики головы подняли — повзрослели они до поры, на дороге едва помаячили и ушли, за солдатом — солдат… До свидания, мальчики! Мальчики, постарайтесь вернуться назад. Нет, не прячьтесь вы, будьте высокими, не жалейте ни пуль, ни гранат и себя не щадите, и все-таки постарайтесь вернуться назад. Появляется второй юноша в военной форме, на костылях. Он продолжает читать это стихотворение. Второй юноша. Ах, война, что ж ты, подлая, сделала: вместо свадеб — разлуки и дым. Наши девочки платьица белые раздарили сестренкам своим. Сапоги — ну куда от них денешься? Да зеленые крылья погон… Вы, наплюйте на сплетников, девочки, мы сведем с ними счеты потом. Пусть болтают, что верить вам не во что, что идете войной наугад… До свидания, девочки! Девочки, постарайтесь вернуться назад. Вторая девушка и четвертый юноша (из-за сцены). Мы не вернулись, но любимые еще долго ждали нас (Как эхо). Любимые!.. | |
|
| |
Копирование материалов только при условии размещения активной ссылки.